Неточные совпадения
Впрочем,
некоторая болезненность его лица в настоящую минуту могла быть понятна: все знали или слышали о чрезвычайно тревожной и «кутящей» жизни, которой он именно в последнее
время у нас предавался, равно как всем известно было и то необычайное раздражение,
до которого он достиг в ссорах со своим отцом из-за спорных денег.
Матушка даже повернулась на стуле при одной мысли, как бы оно хорошо вышло.
Некоторое время она молчала; вероятно, в голове ее уже роились мечты. Купить земли — да побольше — да крестьян без земли на своз душ пятьсот, тоже недорого, от сорока
до пятидесяти рублей
за душу, да и поселить их там. Земля-то новая — сколько она приплода даст! Лошадей развести, овец…
До сих пор помню солидную фигуру какого-то поляка с седыми подстриженными усами и широким лицом, который, когда я ткнулся в него, взял меня
за воротник и с насмешливым любопытством рассматривал
некоторое время, а потом отпустил с какой-то подходящей сентенцией.
Лебедев, чуть не доведший
некоторых из слушателей
до настоящего негодования (надо заметить, что бутылки всё
время не переставали откупориваться), неожиданным заключением своей речи насчет закусочки примирил с собой тотчас же всех противников. Сам он называл такое заключение «ловким, адвокатским оборотом дела». Веселый смех поднялся опять, гости оживились; все встали из-за стола, чтобы расправить члены и пройтись по террасе. Только Келлер остался недоволен речью Лебедева и был в чрезвычайном волнении.
В прежние
времена не было бы никакого сомнения, что дело это останется
за купцом Михайлом Трофимовым Папушкиным, который
до того был дружен с домом начальника губернии, что в
некоторые дни губернаторша, не кончивши еще своего туалета, никого из дам не принимала, а Мишка Папушкин сидел у ней в это
время в будуаре, потому что привез ей в подарок серебряный сервиз, — тот самый Мишка Трофимов, который еще лет десять назад был ничтожный дровяной торговец и которого мы видели в потертой чуйке, ехавшего в Москву с Калиновичем.
Мы со Степаном Трофимовичем, не без страха
за смелость предположения, но обоюдно ободряя друг друга, остановились наконец на одной мысли: мы решили, что виновником разошедшихся слухов мог быть один только Петр Степанович, хотя сам он
некоторое время спустя, в разговоре с отцом, уверял, что застал уже историю во всех устах, преимущественно в клубе, и совершенно известною
до мельчайших подробностей губернаторше и ее супругу.
Из частного дома камер-юнкер все в том же своем красивом мундире поехал к Екатерине Петровне. Он с умыслом хотел ей показаться в придворной форме, дабы еще более привязать ее сердце к себе, и придуманный им способ, кажется, ему
до некоторой степени удался, потому что Екатерина Петровна, только что севшая в это
время за обед, увидав его, воскликнула...
— Что вам
за дело
до меня? — закричал было он; но в это
время Антип Ильич, почтительно предшествуя, ввел в нумер к барину высокого старика в белом жабо и с двумя звездами, при одном виде которого Крапчик догадался, что это, должно быть, какой-нибудь сановник, а потому мгновенно же исполнился уважения и
некоторого страха; но Егор Егорыч сказал прибывшему гостю довольно фамильярно...
Что касается
до Анниньки, то она
некоторое время воздерживалась от «упоения»; но Кукишев был так настоятелен и так жалко умолял на коленях: «Анна Семеновна!
за вами дюбйт-с (debet)!
Её история была знакома Матвею: он слышал, как Власьевна рассказывала Палаге, что давно когда-то один из господ Воеводиных привёз её, Собачью Матку, — барышнею — в Окуров, купил дом ей и
некоторое время жил с нею, а потом бросил. Оставшись одна, девушка служила развлечением уездных чиновников, потом заболела, состарилась и вот выдумала сама себе наказание
за грехи:
до конца дней жить со псами.
— Полюбились дедушке моему такие рассказы; и хотя он был человек самой строгой справедливости и ему не нравилось надуванье добродушных башкирцев, но он рассудил, что не дело дурно, а способ его исполнения, и что, поступя честно, можно купить обширную землю
за сходную плату, что можно перевесть туда половину родовых своих крестьян и переехать самому с семейством, то есть достигнуть главной цели своего намерения; ибо с
некоторого времени до того надоели ему беспрестанные ссоры с мелкопоместными своими родственниками
за общее владение землей, что бросить свое родимое пепелище, гнездо своих дедов и прадедов, сделалось любимою его мыслию, единственным путем к спокойной жизни, которую он, человек уже не молодой, предпочитал всему.
Прошло еще пять дней, и я настолько окреп, что пешком, без малейшей усталости, дошел
до избушки на курьих ножках. Когда я ступил на ее порог, то сердце забилось с тревожным страхом у меня в груди. Почти две недели не видал я Олеси и теперь особенно ясно понял, как была она мне близка и мила. Держась
за скобку двери, я несколько секунд медлил и едва переводил дыхание. В нерешимости я даже закрыл глаза на
некоторое время, прежде чем толкнуть дверь…
Необходимо оставить свой прежний образ действий. Я ошибся в Лопатине: я думал, судя по его мягкости, что с ним можно говорить повелительным тоном; нужно сказать, что прежние наши отношения
до некоторой степени оправдывали такое мнение. Необходимо, не трогая его, действовать на эту женщину. Было
время, когда она, казалось мне, была несколько заинтересована мною. Я думаю, что, если я приложу хоть немного старания, я разлучу их. Быть может, я разбужу в ней старое чувство, и она пойдет
за мною.
В это
время Бенни посетила тяжелая болезнь и нищета, к которой он привел себя предшествовавшим своим поведением и из которой, упав духом, не мог выбиться
до самой высылки его, по решению сената,
за русскую границу в качестве «англичанина». Средства, к которым Артур Бенни прибегал для того, чтобы, имея
некоторый талант и знания, при отменной трезвости и добросовестности в работе, доходить порой
до неимения хлеба и носильного платья, были самые оригинальные.
Пристав этот был
некоторым образом свой человек в плодомасовском доме:
за него когда-то была выдана замуж одна из наиболее любимых крепостных фавориток боярина, которую Плодомасов хотел осчастливить этим благородным браком и с которою от
времени до времени, наезжая в город, он, не стесняясь ее замужним положением, видался на прежних правах.
Надина кокетливо ему улыбнулась и встала у него
за стулом. Лидия Николаевна села на дальний стул; я не вышел из гостиной, а встал у косяка, так что видел Лидию Николаевну, а она меня нет. Курдюмов запел: «Зачем сидишь ты
до полночи у растворенного окна!» Он действительно имел довольно сильный и приятный баритон, хорошую методу и
некоторую страстность, но в то же
время в его пении недоставало ощутительно того, чего так много было в игре Леонида, — задушевности!
Дядин. Эва! Видно птицу по полету, многоуважаемая…
За эти две недели другая дама успела бы в десяти городах побывать и всем в глаза пыль пустить, а вы изволили добежать только
до мельницы, да и то у вас вся душа измучилась… Нет, куда уж! Поживете у меня еще
некоторый период
времени, сердце ваше успокоится, и поедете к супругу. (Прислушивается.) Кто-то едет в коляске. (Встает.)
Далее из рассказа старика Зарудина оказывалось, что в районе той губернии, где он начальствовал
за последнее
время, находилось имение графа Аракчеева. Земская полиция приходила часто в столкновение с сельскими властями, поставленными самим графом и отличавшимися, по словам Павла Кирилловича, необычайным своеволием, так как при заступничестве своего сильного барина они рассчитывали на полную безнаказанность.
Некоторые из столкновений дошли
до сведения графа и последний написал к Зарудину письмо.
К домашним моим радостям присоединилось отрадное чувство, что и моя служебная жизнь не нарушалась никакими важными неприятностями. Правда, с
некоторого времени случались у меня с Анонимом столкновения, доходившие
до высшего начальства, из которых я выходил, однако ж, с торжеством; правда, были колючки с его стороны, не улегшиеся в его ежовой душенке
за неудавшийся заем, но они скользили только по моему сердцу, не оставляя в нем глубоких следов. Сочтемся бывало, и остаемся в прежних мирных отношениях.
Тридцатого мая 1574 года царь Иоанн Васильевич дал им эту грамоту, в которой было сказано, что Яков и Григорий Строгановы могут укрепляться на берегах Тобола и вести войну с изменником Кучумом для освобождения первобытных жителей югорских, русских данников от его ига; могут в возмездие
за их добрую службу выделывать там не только железо, но и медь, олово и свинец, серу для опыта,
до некоторого времени; могут свободно торговать беспошлинно с бухарцами и киргизами.